Хаос. Кошмар. Бардак. Абракадабра.

Нет, на своих рабочих местах остались лаборанты, руководители учебных программ и многие другие. Преподавателей отправили по домам – мы работаем удалённо.

Честно говоря, я спокойно отношусь ко всем неправильным ударениям. Орфографические ошибки тоже не сильно меня задевают. Но меня удивляет, что многие школьники забывают ставить точки в конце предложения. Звучит абсурдно, но я сталкиваюсь с этим почти каждый день. Наверное, это связано с тем, что всё их общение проходит в сети, где ставить точки в предложениях не принято.

Когда я слышу от кого-то, что русскому языку грозит опасность, обычно молчу, но про себя думаю: этот человек просто не знает историю развития языка, о котором так переживает. Русский язык испытал в своё время колоссальное влияние немецкого и французского языков, но мы же не кушаем теперь по утрам круассаны, а на обед – немецкие сардельки. Глупости это всё.

Пока что всё не так плохо: в школе ребята меня периодически просвещают, знакомят с новыми словами. Но я до сих пор не до конца понял значения слова «флексить». По-моему, его уже почти перестали употреблять. Видимо, эта тайна так и не будет раскрыта.

К заимствованиям лучше относиться спокойнее. Язык сам решит, какие слова останутся, а какие – нет. Меня подбешивало, когда вместе «легко» все стали говорить «изи». Да, так говорить легче, экономия речевых усилий и т.д., но почему-то меня это раздражало. По-моему, сейчас это употребление стало редким. Вот и хорошо. А вот «ок» я не могу принять. Каждый раз, когда кто-то так мне отвечает, хочется ударить его топориком. Но я сдерживаюсь.

Пока что, на мой взгляд, язык их не принимает. Посмотрим, что будет дальше. Отношусь к ним я, пожалуй, нейтрально.

Думаю, мы можем только поделиться с ними своей любовью к языку, навязать им точно ничего не получится. С классической литературой та же история.

Если мат является свидетельством того, что человеку тяжело связать друг с другом два слова, то это, конечно, печально. Как мы помним, Бунин любил крепкое словцо, а уж его никто не обвинит в незнании родного языка.

Нужно начать с того, что современной поэзии нет, но есть поэзия, которую воплощают словесно наши современники. То, что привыкли называть современной поэзией, чаще всего является весьма посредственным стихотворчеством.

В XIX веке осознанно отделяли высокую литературу от беллетристики, поэзию от стихотворчества. Сейчас же всё перемешалось. Если же говорить не о высокой, вечной поэзии, а о современном стихотворчестве, то, во-первых, это непреодолимая тяга всех и вся к верлибру. На самом деле, это очень сложная форма, которая была придумана далеко не вчера. Но сейчас, когда она вышла в тираж, мы наблюдаем малоприятные вещи: верлибристы прозаизируют не только форму, но и содержание. В этих прозаических кусках, которые зачем-то поделили на стихотворные строки, вам расскажут о том, как два мальчика в подъезде любили друга, о том, как рада была поэтесса, когда умерла её бабушка и тому подобное. Современные стихотворцы отрицают, что поэтический текст – это этико-эстетический феномен. Абсолютно очевидно, что все они забудутся, как, например, Брюсов, который предлагал забыть сочувствие.

Главное, чтобы мы не утратили способности отличать тексты от подобия текстов: подлинное от подделки.

Она никогда не была популярной. В 1960-ые стадионы собирала не поэзия, а чувство освобождения. А крупные паблики о поэзии во ВКонтакте, к сожалению, сегодня свидетельствуют о тотальном дурновкусии читателя.

Если позволите, я перечислю современных поэтов, которых просто стыдно не знать: Александр Кушнер, Олег Чухонцев, Майя Никулина, Ольга Седакова, Юрий Казарин, Сергей Гандлевский, Михаил Айзенберг, Сергей Шестаков, Светлана Кекова, Алексей Цветков, Олег Дозморов, Вадим Месяц, Алексей Порвин, Анастасия Зеленова, Алла Горбунова, Алексей Кудряков.

Из, к сожалению, уже ушедших это Владимир Казаков, Геннадий Айги, Борис Рыжий, Денис Новиков, Григорий Дашевский, Игорь Меламед, Аркадий Драгомощенко и Олег Юрьев.

Когда мы говорим о поэзии поэзии (термин Гоголя), не может быть никаких иерархий. Читать нужно всех. Но для нас, живущих в Екатеринбурге, не знать поэзию Майи Никулиной и Юрия Казарина является особо тяжким преступлением.

Рэп и поэзия никак не связаны. Это вещи разной природы, у них совершенно разные задачи. Для рэп-текста главное – хорошо ложиться на бит. Задачи поэзии загадочны и чудесны. Это не значит, что рэп – это плохо. Просто не нужно забивать гвоздь айфоном.

То же самое и с рок-текстами. Меня удивляет позиция некоторых исследователей, которые всерьез подходят к текстам «Гражданской обороны» или «Кино». Рок и рэп-поэтическим текстам нужна музыка, нужен исполнитель. Для поэтического текста не нужен даже читатель.

Я старомоден: читаю только бумажные книги, музыку слушаю чаще всего на виниле.

Да, я ни капли не сомневаюсь.

Я не могу читать книгу без карандаша, не могу не загибать страницы со стихами, в которые я влюбился. Поэтому читаю только те книги, которые купил себе сам. Слава богу, дома у меня есть комнатка, в которой стоит на стеллажах пара тысяч книг. Тут я и прячусь от назойливого мира. Поэтому в библиотеку я хожу очень редко.

Назовите несколько произведений, прочитав которые можно влюбиться в русский язык.

Язык Пушкина никто не превзошел. Читать и перечитывать. Если говорить о современной литературе, то я всегда советую почитать «Школу для дураков» Саши Соколова. На мой взгляд, это последняя великая книга, написанная на русском языке (на данный момент).

Ещё пару месяцев назад книга «Стихотворения и переводы» Григория Дашевского была библиографической редкостью. Совсем недавно её переиздали. Советую всем успеть её купить.

В самом конце прошлого года у Юрия Казарина вышла монография «Поэтическая гармония и внутренний мир Осипа Мандельштама». Это абсолютно уникальная книга поэта и исследователя, обладающего феноменальным мышлением и абсолютным бесстрашием: только он мог отважиться описать гармонию стихов главного поэта XX века. Обязательно прочтите!